Протоиерей Георгий Флоровский.

Подвиг и радость.

Оптина пустынь была не единственным духовным очагом, как и "молдавское влияние" не было единственным, не было и решающим. Были и тайные посещения Духа. Во всяком случае, начало прошлого века в судьбах русской Церкви отмечено и ознаменовано каким-то внутренним и таинственным светом. Об этом свидетельствует пророческий образ преп. Серафима Саровского (1759-1833), его подвиг и радость, тягота молитвенной брани и райская уже светлость, преображение уже нездешнего света. Старец немощный и претрудный, "убогий Серафим"" с неожиданным дерзновением свидетельствует о тайнах Духа. Он был именно свидетелем, скорее чем учителем. И еще больше: его образ и вся его жизнь есть уже явление Духа. Преп. Серафим был начитан в отцах... В его опыте обновляется исконная традиция взыскания Духа... Святость преп. Серафима сразу и древняя и новая. "истинная же цель жизни нашей христианской состоит в стяжании Духа Святого Божьяго". И нет других целей, и быть не может, все другое должно быть только средством. Под елеем, которого не достало у юродивых дев Евангельской притчи, преп. Серафим разумел не добрые дела, но именно благодать Всесвятого Духа. "Творя добродетели, девы эти, по духовному своему неразумению, полагали, что в том-то и дело христианское, чтобы одне добродетели делать, а до того, получена ли была ими благодать духа Божия, достигли ли оне ея, им и дела не было"... Так со властию противопоставляется морализму - духовность. Смысл и исполнение христианской жизни в том, что Дух вселяется в душе человеческой и претворяет ее "в храм  Божества, в пресветлый чертог радования". Все это почти что слова преп. Симеона, ибо опыт все тот же (и не нужно предполагать литературное влияние)... Дух подается, но и взыскуется. Требуется подвиг, стяжание. И подаваемая благодать открывается в некоем неизреченном свете (сравни описание Мотовилова в его известной записке о преп. Серафиме)... внутренне принадлежит византийской традиции. И в нем она вновь стала живой.