НЕЛЬЗЯ ИГРАТЬ СО СВЯТЫНЕЙ / Д.Сладков

НЕЛЬЗЯ ИГРАТЬ СО СВЯТЫНЕЙ

Отстоит ли Саров своё духовное первородство или "протанцует" собственную историю?

Беда и печаль закрытого города - глазами его гостей

Церковь преподобного Серафима Саровского - последняя из построенных в Сарове. Часто её называли - храм над кельей преподобного Серафима. Зайти в келью, где много лет жил и на коленях перед иконой Божией Матери скончался преподобный, стремились многие паломники, поэтому начиная с 1864 года её уже не занимал никто из братии.

Со временем появилась мысль выстроить над кельей храм. Этот замысел приписывают епископу Палладию, управлявшему Тамбовской епархией в 1873 - 1876 годах. По его благословению Саровский игумен Иосиф приступил к сбору средств.

Закладка церкви состоялась в 1897 году. Строительство велось по проекту архитектора А.С. Каменского. Одноэтажный братский корпус, находившийся на этом месте, предварительно был разобран. Нетронутой осталась лишь келья преподобного. Над ней были сооружены стены и своды новой церкви, так что келья осталась стоять внутри, ближе к западной стороне храма.

21 июля 1903 года, во время саровских празднеств, посвящённых канонизации Серафима Саровского, митрополит Санкт-Петербургский Антоний освятил новую церковь во имя нового святого. Это первая в России и в мире церковь, освящённая этим именем.

После размещения здесь ядерного оружейного центра здание церкви с прилегающими строениями было выбрано для городского театра. Сама церковь переделана под зрительный зал с устройством амфитеатра и подвесного потолка, в алтаре разместилась сцена, в трапезной - фойе, в братском корпусе, рухлядной и келарне - служебные помещения, в архиерейском корпусе -театральный вестибюль. Келья преподобного Серафима была разрушена.

Комплекс зданий, ныне занимаемых театром, составляют не менее четверти сохранившихся монастырских построек. Вопрос о его возвращении Православной Церкви стоит с начала 90-х годов. Однако все упиралось в строительство нового театрального здания, необходимое для того, чтобы освободить храм.

Деньги из городского бюджета тратились на многое: закрытый Саров с его бюджетными льготами - город не бедный. Но год за годом проблема не решалась. А ведь имеет она отнюдь не местное, а в полном смысле слова всероссийское значение. Серафима-то называют обычно во время церковной службы чудотворцем не только Саровским, но и всея России.

В начале 2001 года городские власти наконец вспомнили о том, что всего лишь через два года (уже меньше) Россия и весь православный мир будут отмечать 100-летие со дня канонизации преподобного Серафима Саровского. И деньги на строительство нового театрального здания нашлись.

Сегодня многие, и не только в Сарове, но уже и по всей России с замиранием сердца следят - успеют строители или не успеют. Понятно каждому, что праздник будет не в праздник, если его венцом и украшением не станет повторное освящение освобождённого и возрождённого храма Серафима Саровского - первого, как уже говорилось, и в России, и во всём мире.

Тема эта - одна из важнейших для закрытого города оружейников-ядерщиков. С ней связан вопрос о том, что связывает в единую цепь все этапы сложной и противоречивой истории Сарова. И с каждым днём, приближающим нас к празднику, значимость этой темы будет расти.

Однако обсуждать всё это стали не вчера, а гораздо раньше. И сейчас очень уместно вспомнить, что говорили по этому поводу на протяжении последних лет приезжавшие в Саров гости, российские деятели культуры. В разные годы их мнения находили себе место на страницах городских газет, но для всероссийского читателя они оставались неизвестными. Это пора исправить.

Вот, например, что говорил посетивший Саров почти десять лет назад доктор философских наук Михаил Громов, специалист по русской философии, сотрудник Института философии РАН.

Конечно, здесь завязан самый крутой узел из всех возможных за годы советской истории - одно из сакральных мест превратилось в одно из наиболее закрытых, и развязать этот узел нельзя в одночасье. Но сам монастырь, к счастью, сохранился, хотя ряд памятников разрушен, святыни поруганы. Но на его месте ничего другого не воздвигнуто, это очень ценно.

Мне кажется, Саров должен себя осознать как город, имеющий историческую глубину. Главное - восстановить центральную монастырскую часть. Для Сарова это такая же святыня, как Кремль для Москвы. Если убрать Кремль из Москвы, это будет город с вынутым сердцем во всех отношениях. Нужно осознать главенствующую, историческую и религиозную значимость того холма, где находится монастырь, и выработать концепцию его постепенного восстановления - посильную для города и необходимую для страны. Конечно, здесь уже не получится восстановить такой же монастырь, который был когда-то, это в данной ситуации утопия. Но надо, чтобы лампада монастырской жизни там потихоньку затеплилась. И, конечно, как только позволят средства, ретрансляционную систему из колокольни надо убрать. Этот главный сакральный символ требует совершено иного завершения. Когда там металлические антенны, горят красные сигнальные огни, это сразу вносит идею утилитарного использования, поругания святого места.

Безусловно, у здешнего монастыря будет особый статус. Город будет закрыт ещё очень долго, посещение паломниками этого места может быть только выборочное и групповое. Но принципиальная возможность этого должна быть.

Будущее у Сарова есть, хотя сразу все здешние проблемы и не решить, сразу все узлы не развязать. Здесь не нужно впадать в отчаяние, опускать руки, но не нужно и форсировать. Стране нужен и мощный оборонный центр: сейчас ни к чему какая-то разоруженческая эйфория.

Преимуществом жителей Сарова является то, что они живут в этой ситуации и хорошо её осмысляют изнутри. А для вписывания в общероссийский контекст полезно привлечение специалистов извне, у которых более богатый и разнообразный опыт. Мы должны совместно работать над возрождением Сарова.

Ни одними местными, ни одними центральными усилиями этого не поднять. Но приниматься за это необходимо. Несмотря ни на что, Россию надо поднимать - и в оборонном, и в промышленном, и в торговом, и в религиозном отношениях. Не нужно одно противопоставлять другому.

А вот что говорил когда-то Вячеслав Столяров, историк и культуролог, специалист по монастырской культуре России. Уже много лет он работает над историей и сохранением памятников Соловецкого монастыря, история и настоящий день Сарова волнуют его не менее живо.

В дореволюционной России было такое место, как Саровская пустынь - центр Православия, место паломничества. Потом настал советский период. Центр православной культуры был уничтожен, и этом месте возник Ядерный центр - очень секретный объект, совершенно изолированный от страны. И город изменил название. Образовалась "дыра" в истории, причем дыра, болезненная для всей России.

Либо Арзамас-16 входит в русскую культуру, либо останется в ней чужеродным телом, больным зубом. Очень важен прорыв блокады, включение Ядерного центра в русскую национальную историю. Этот вопрос совершенно не разработан. Если Ядерный центр - чужеродное явление для этой земли, то его ничем не спасёшь.

Объективно здесь есть два мощных градообразующих фактора, и с этим приходится считаться. Это Ядерный центр. И это православный центр. В интересах объекта - не выпускать исторический православный центр Сарова за пределы охраняемой территории, поскольку это автоматически нарушает режим монополии на город. В интересах города - начать постепенное раскрытие этого уникального комплекса, значимого для всей России. Естественно, это надо делать очень аккуратно, без нарушения режима безопасности. Это дает городу возможность превратиться в место паломничества и культурный центр общероссийского значения. Но я думаю, что это будет и в интересах Ядерного центра.

В настоящее время Ядерный центр идеологически не защищён. Он нуждается в выработке новой идеологии и философии. Государство сейчас не может этого сделать. Этим должны заняться сами ядерщики в союзе с гуманитарной общественностью России.

Фактически Ядерный центр работал не на Советский Союз, а на Россию. А за Россией исторически всегда стояла основная идеологическая сила - Православие. Пока руководители Ядерного центра не поймут значимость того сакрального места, которое оказалось внутри зоны. Пока они не поймут, что с этим надо работать, вряд ли ситуация в городе сдвинется в положительную сторону. Пока что вопросы использования памятников Саровской пустыни по их прямому назначению упираются в сопротивление передаче зданий. Ведётся борьба как бы за выигрыш материального ресурса. Но на самом деле обе стороны при этом проигрывают ресурс духовный.

Для культурной жизни города в настоящее время было бы чрезвычайно важно открыть хотя бы небольшое монастырское подворье. Начало взаимодействия с Православной Церковью - это перспектива для развития города и для развития самого Ядерного центра...

Второе. Создание подворья для проживания четырёх-пяти монахов.

Третье. Выстраивание отношений между Церковью и учёными Ядерного центра. Надо попробовать определиться по проблеме "Нравственность и ядерное оружие" в свете Православия. Этого до конца никто не делал. Надо до конца понять место здешних ученых в движении русской культуры и науки. Этого тоже до сих пор не сделано.

Но чтобы всё это вертелось во всероссийском масштабе, очень важно завязать нормальные отношения с Церковью внутри города. Присутствие трёх-четырёх действующих и живых монахов совершенно обязательно, иначе не изменится обстановка и вовне зоны по отношению к городу. У меня такое впечатление, что город остался ещё в советском времени. Нужны усилия, чтобы перейти в новое качество, иначе здесь всё будет раздавлено, потому что никакого духовного наполнения городской жизни сегодня нет. Духовный центр нужен и как опора для учёных.

Городская жизнь настолько зависит от двух объектов - монастырских святынь и Ядерного центра - что без определения политики по отношению к этим ключевым точкам все остальные движения будут еле видимым барахтаньем. Можно насочинять много проектов, но ни денег не найдётся, ни всего остального.

Режиссёр Борис Михайлович Конухов - один из мастеров нашего документального кино. Из его телевизионных работ известны программы "Слово пастыря", "Церковный календарь", "Ортодокс", "Канон", "Образ жизни", "Кредо". Вслед за Святейшим Патриархом Алексием II он объездил почти всю Россию и ещё полсвета, побывал в десятках стран мира. В Саров он приезжал, чтобы начать работу над новой программой. И вот его впечатления.

В Сарове я впервые. Мы стремились увидеть места, где совершал свой подвиг преподобный Серафим. И при всем том, что все места искажены, многое разрушено, но ощущение, что это было именно здесь, сохранилось. Так же и в Святой Земле бывает: ничего нет, никакой живой культуры, одни только камни. Но это камни, по которым ходил Спаситель. Так и здесь. Это очень сильное впечатление, и наши надежды нас не обманули.

Мы знали о том, что на месте, где была келья преподобного, где он почил на коленях перед иконой Умиления, сегодня располагается театр. И мы были готовы к тому, что сердце сожмётся. Но то, что мы увидели, вызвало огромную, ни с чем не сравнимую обиду. До какой степени унижен великий святой.

Такого нет нигде в мире. Нигде в мире мы ничего подобного не видели. Хотя православные святыни разрушены во многих местах, в той же Греции. Но так унизить... И такую святыню... Я этого просто не ожидал. Это для меня самый большой шок за все время, что я езжу по миру, по России.

Церковь не относит Серафима Саровского к числу мучеников. Но разве не посмертное мученичество то, что происходит сейчас? Это же просто за пределами всех мук. Происходящее здесь, в этом театре, это просто символ всякой муки.

Я не вижу никакой принципиальной проблемы в том, чтобы это прекратить. Просто группа людей продолжает перевариваться в собственном соку, вновь и вновь воспроизводя эту картину, унижающую Город. Конечно, я человек эмоциональный, художник, я могу не видеть некоторых практических обстоятельств. Но практические обстоятельства не могут всё оправдать. Мне понятно, что у властей нет воли, нет желания прекратить это.

А ведь здесь, если бы не эта страшная духовная рана, могла возникнуть уникальная ситуация, когда наука, идущая к тайнам бытия с одной стороны, и вера, являющая эту тайну с другой стороны, соединились бы в плотном и небывалом узле. И это помогло бы очень многим, помогло бы России, помогло миру. Ведь само провидение распорядилось так, что решительная и неопровержимая оборона страны родилась здесь, в Саровской обители. Это не может быть случайным.

Кинорежиссёр - документалист Елена Геккер была в Сарове много раз. В один из приездов состоялась беседа с ней в редакции городской газеты "Город N". Помимо Елены Александровны, участвовали в нём и несколько Саровских жителей, живо заинтересованных в теме.

Геккер: - В каждом городе России градообразующей величиной был главный храм. И я думаю, какая же здесь градообразующая величина? Колокольня? Она обезглавлена и по ночам пугает четырьмя красными глазами посреди тёмного половодья реки...

- Недавно два американских физика, с которыми я работал, попросили устроить им экскурсию. После Дальней пустынки преподобного Серафима приехали к монастырю. Говорю: насколько интересен памятник Серафиму, настолько неуместен - Горькому. Писатель, которого мы ещё читаем, но атеист и в Городе не был. Торчит здесь, как гвоздь в стуле. И тут американец постарше задаёт мне вопрос: а театр в здании храма - это не гвоздь в стуле? Делает паузу: а как относятся церковные власти к тому, что на колокольне антенна и нет креста? Я говорю: у церковных властей хватает ума не спешить, а у светских - не хватает ума спешить. Они засмеялись.

- И горожане, и гости Города часто задают вопрос: что делать с театром? Строить новый театр?.. В нынешней ситуации всё это как-то несбыточно.

- Может быть, нужна кампания по освобождению здания церкви, подобная той, что была по переименованию Города? Московская общественность тогда помогла. Надо, чтобы всё время звенел звоночек: ребята, пора!..

Геккер: - По моему впечатлению, театр и сам понимает, что он не на месте. У меня к ним нет напряжённого чувства.

Я, как человек церковный, придаю серьёзное значение молитвенному труду, а не кампаниям. Все, кто в храме, понимают цену этого. А пока на месте разрушенных алтарей нет даже памятного знака, креста с лампадой... (Крест с лампадой появился здесь 31 июля этого года. - Д. С.)

Вот поставлен крест, зажжена лампада, приходят люди, почитающие этот крест. Они собираются для молитвы, вот их молитва пошла и пойдёт дальше. И Серафим сам придёт на помощь, и помощь начнет приходить неведомо откуда.

Человек живёт видимой жизнью и невидимой, но часто невидимую он не принимает в расчёт, а она - рядом. Потому и говорят: имеющий глаза - да увидит, уши - да услышит. Когда человек собирает внимание на жизни невидимой - собирается всё, и люди впятером восстанавливают целые храмы. Откуда приходят средства, материалы, люди, помощь? Всё приходит, надо только начать.

Когда мы у себя на Центральной студии документальных фильмов встали за дорогие для нас идеи, казалось, не найти отклика ни у кого. Потом выясняется: вот человек православный. И вас уже двое, и, как говорят, посреди вас Христос придёт. И придут не десять человек, а пятьдесят, а это уже сила...

Вот она - градобразующая величина, которая у вас на самом видном месте, величайшее достояние, второй по величине в России монастырь. Это потрясающий опыт, бесконечный пример. Стоит только действительно, а не на словах вспомнить о нём.

Сначала первый крест, потом, глядишь, общими усилиями построят театр. И труппа с удовольствием уйдёт, я убеждена в этом. Там такие же люди. Они делают полезную, с их точки зрения, работу и с радостью отдадут храм, если им будет, куда уехать. Они будут легче и честнее себя чувствовать. Я думаю, сейчас им самим неловко.

- Но дело не только в них. Пора всем напомнить об этой проблеме. Напомнить, что в своё время за несколько дней только в церкви собрали чуть не тысячу подписей под письмом о передаче храма. Черномырдину письма писали...

- А потом приход и общественность в силу разных причин ослабили усилия, и власти немедленно успокоились.

- Это не в первый раз - люди готовы начать большое дело, но не хватает духовного наставника...

Геккер: - Помню, был сюжет в иностранной хронике. На побережье выбросило кучу грязи. И весь город выходит с мешками. Им здесь жить, им нужна чистота. Они не ждут каких-то мусорщиков... Я это говорю не потому, что надо убирать. Город у вас чистый. Я о другом. Если есть потребность в такой градообразующей величине, если надо воссоздать святыню, то всеми руками, всем усилием воли надо взяться - и помочь построить театр.

Неужели это такой великий труд? Что мы, перестали быть строителями? Перестали соображать, как помочь, принести, перенести? Ведь для себя - все строят. При интеллекте и возможностях, собранных здесь, неужели всем миром нельзя выстроить театр? Я этого не понимаю. Простите меня, может быть, это выглядит наивно, но когда есть настоящая потребность, то, наверное, и возможности найдутся. Только начать надо. И всё восстановится, всё придёт, вернётся, заработает. Как говорят, во славу Божию. И всё будет...

Священник Артемий Владимиров, настоятель храма Всех Святых что в Красном Селе - одна из ярких фигур нынешней православной Москвы, да, пожалуй, и всей России. Более всего он стал известен как проповедник, педагог, автор и издатель многих книг для детей и о детях, популярный ведущий радио- и телепередач. Некоторое время назад он побывал в Сарове. Вот его впечатления.

Предпринимая это путешествие, я совершенно доверился старинной русской пословице: "Коль не хочешь быть суров, поезжай-ка ты в Саров". И действительно, меня встретили здесь милые, простосердечные, гостеприимные люди, нисколько не гордящиеся учеными степенями. Теперь мне будут сниться вековые саровские сосны, приветный шум которых перенёс мою душу в начало XIX столетия, освященного подвигами преподобного Серафима. Первый раз я увидел людей, для которых колючая проволока - символ не плена и заключения, а ограждения от стремительно развращающегося мира.

Современный Саров для меня - это город с возрождённым храмом во имя преподобного Серафима, молитвенника о целостности и прочности ядерного щита России.

Я был удивлён "отвагой", с которой служители сцены отстаивают своё "право" на пребывание в доме Бога Живого. Говорю "отвагой", потому что нельзя играть со святыней. Неуместны пляски и шутки там, где должны раздаваться священные песнопения, мерцать перед образами лампады, воскуряться благоуханный ладан в знак денно-нощной молитвы о спасении мира и живущих в нём.

Я, пожалуй, согласился бы с высоким наименованием театра как храма искусств, если бы он со стыдливостью отступил в сторону, а ещё лучше, явил и искреннее содействие в деле воскрешения храма Божия. В противном случае театр останется лишь подмостками, которые своими уродливыми очертаниями только подчёркивают мерзость запустения, стоящую на месте святе.

На ум приходит страшная историческая аналогия времён великой (по своим беззакониям) французской революции, когда ослеплённый безбожием Робеспьер посадил обнажённую танцовщицу на престол собора Парижской Богоматери. Французы, по меткому выражению Н.Бердяева, "протанцевали собственную историю". Неужели и жителям Сарова, этого города священных преданий и дерзновенных открытий, продавать своё духовное первородство за чечевичную похлёбку мелодрам и провинциальных романов? Слишком близок к саровчанам преподобный Серафим и его взыскательная любовь, чтобы он оставался безучастным к осквернению не только своей памяти, но и, страшно сказать, имени Пресвятой Троицы. Впрочем, я убеждён в победе разума и веры над косностью мышления.

Культ и культура родственны друг другу, как отец в отношении к дочери. Пусть же дочь будет скромна и почтительна, а Отец изливает на детей Свои милости в доме, который мы зовём домом Отчим, или (что то же) храмом Отца Небесного.

Несколько соображений вместо послесловия.

Многие гости хвалили Саров: и монастырь не весь разрушили, и магазин из церкви убрали, и памятник преподобному Серафиму в подарок приняли, и церковь открыть позволили, и много ещё чему не помешали исполниться. Хвалили и предоставили кредит доверия - раз уж сохранили мир от гибели, то разберутся, чему поистине цены нет, и сами придумают, как сохранить, как восстанавливать...

Несколько лет назад, во время визита в Саров профессора духовной академии Алексея Ильича Осипова, секретные физики, с непривычки перепуганные таким общением, спрашивали его: "А не грех было бомбу делать?"

- В списке канонических прегрешений такого греха вообще-то нет - "делать ядерное оружие", - отвечал профессор. - А если вы моё мнение хотите знать, так это от внутренних мотивов зависит, для чего вы это делали. Чтобы завоевать мир - это одно, чтобы денег побольше и орденов - другое, чтобы удовлетворить интеллектуальную похоть, - это третье, а чтобы спасти Россию, а значит, и Православие - это четвёртое. Выбирайте, что вам ближе...

Грубо, но точно. Тогда этот ответ успокоил замученных интегралами технарей.

Сегодня вопрос иной: "С кем вы, мастера культуры?" В Сарове он имеет своеобразный оттенок, связанный с тем, что именно учреждение культуры уже более полувека занимает первый в мире храм, освященный во имя преподобного Серафима. Относится этот вопрос, однако, не к коллективу театра, большая часть которого лишь заложники и жертвы, а к тем, кто вновь и вновь оттягивает освобождение храма.

Последние годы деньги в бюджете Сарова были, и немалые. Построили, например, очень дорогой спортивный комплекс с искусственным льдом. Так что строительство нового театрального здания можно было начать ещё года три-четыре назад. Слава Богу, этим летом стройка началась. Но уже ясно: строители не успеют и новый театр построить, чтобы храм освободить, и храм к празднику привести в порядок. Осталось меньше двух лет.

А ведь праздник грядёт такой, равного которому давно не знала Россия. Первого августа 2003 года весь мир будет отмечать 100-летие со дня канонизации батюшки Серафима. А власть имущие Сарова не устают повторять на страницах городских газет что-то вроде этого: "...Пролетарские методы реэкспроприации здесь недопустимы. 70 лет церковь ждала возврата своих храмов, осталось всего лишь несколько лет, надо подождать".

Вновь и вновь надо повторять: культура - это прежде всего способность к воспроизведению традиций, позволяющих народу сохранять свою особость, ценную для всего человечества.

Думается, современный российский театр перестал быть "объектом культуры по определению". Ему нужно доказывать свою причастность к культуре ежедневно.

То, что происходит в нашей стране, не имеет аналогов в мировой истории, и роль лицедеев в подталкивании России в пропасть не следует приуменьшать. И нельзя даже сравнивать, что важнее - храм восстанавливать или в его здании театр содержать.

Те, кто думают, что ещё немного и все само устроится - ошибаются. Кредит доверия городским властям в этом вопросе кончается. Давно подмечено, что в России наиболее выгодной в долговременной перспективе оказывается политика принципов, а не здравомыслия и сиюминутной выгоды. И самыми прибыльными оказываются нравственные решения.

Доброе отношение к Сарову отпущенное в долг, будет иссякать, и союзников "на Большой земле" будет всё меньше. И все вопросы, касающиеся жизни в Сарове, будут решаться всё с большим трудом или вовсе не решаться.

Подвожу итог.

Хорошо, конечно, что театр начали строить. Но Саров забыл, что пора отвечать на вопрос: когда же начнём храм восстанавливать?

Видно, что уговорить в узком кругу не получается. Пора вновь начать размежёвываться, пора вновь высказываться громко.

Дмитрий СЛАДКОВ

г. САРОВ

Из "Литературной России"